КУДА ВОСХОДИТ ПОДНЕБЕСНАЯ?
Президент России Владимир Путин едет в КНР с четырёхдневным визитом. Этот визит называют беспрецедентным. Российский лидер проведет знаковую встречу с председателем КНР Си Цзиньпином, примет участие в саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Тяньцзине и праздновании 80-летия Победы в войне сопротивления китайского народа японским захватчикам и Второй мировой войне. При этом дипломаты из Европы планируют бойкотировать военный парад в Пекине из-за визита Путина в китайскую столицу.
Какой сигнал Китай посылает миру, принимая Путина? Как Си Цзиньпину удается найти баланс в отношениях с Россией, Европой и США на фоне конфликта на Украине? Насколько остро сегодня стоит тайваньский вопрос – главное китайско-американское противоречие, и реальна ли «Война Моди» (премьер-министра Индии Нарендру Моди)? Дракон больше не таится, а слон трубит…
О подоплеке происходящего и о некоторых возможных перспективах развития ситуации в интервью газете «Совершенно Секретно» рассказали доктор политических наук, профессор кафедры российской политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, директор Фонда содействия развитию политической науки Алексей МАМЫЧЕВ и китаист, востоковед, писатель, руководитель Центра изучения стран Дальнего Востока, экспертный аналитик МГИМО Кирилл КОТКОВ.
- Как рассматривают Путина в Китае? Это реальный друг или союзник, а может быть просто попутчик?
Алексей Мамычев: Хотелось бы ответить на этот вопрос однозначно и определенно, однако у меня вряд ли получится. Поясню. Во-первых, если говорить о лидере Китая Си Цзиньпине, то наш президент едет в Китай к своему товарищу и другу. Отношения между лидерами двух стран всегда были достаточно доверительными и уважительными, неоднократно они поддерживали друг друга на геополитической арене. В то же время Китай – это страна, которая реализует свой цивилизационный проект, политика которой ориентирована «вовнутрь» – возрождение великой китайской нации. В этом аспекте для КНР есть «стратегические партнёры», с которыми они могут совместно взаимодействовать при реализации китайского проекта будущего. Идти вместе с государствами, которые могут отстаивать и реализовывать свой цивилизационный проект, которые с уважением относятся к национально-культурным традициям и государственным интересам других стран. Конечно, это не отменяет геоэкономическую и геополитическую конкуренцию за глобальные и региональные рынки, ресурсы и прочее. Можно говорить, что Россия и хороший друг, и стратегический союзник, и уважающий сосед, и попутчик, идущий вместе и рядом в реализации общего видения будущего международного порядка, что не отменяет конкуренцию между странами.
Кирилл Котков: Что безусловно удалось президенту России – это создание за рубежом образа, который сильно отличается от существующего в собственной стране. За границей Путина действительно воспринимают как человека, который бросил вызов мировому порядку.
В китайских СМИ также присутствует положительный образ президента РФ. Но при этом не стоит забывать того, что в КНР пресса находится под очень жёстким контролем государства. И если потребуется, СМИ по одному щелчку переключатся с одного образа на другой.
Периодически в статьях китайских аналитиков критика Путина проскальзывает. Я имею в виду материалы, не адресованные широкому читателю.
Что касается второй части вашего вопроса, то у Китая все и всегда были именно попутчиками. Россия не являются исключением. Например, Мао Цзэдун использовал Советский Союз как попутчика. Подход был такой: Пекин должен взять у Москвы всё лучшее, а дальше посмотрим. Когда СССР дал повод на ХХ съезде, то КНР им воспользовался. Но не было бы этого повода, рано или поздно нашли бы какой-нибудь другой. Потом в роли попутчика оказались США: Китаю было выгодно установить отношения с Белым домом для того, чтобы американские бизнесмены (а за ними – и весь западный мир) стали переводить в Китай свои предприятия, используя местную дешёвую рабочую силу.
- Очевидно, что Пекину выгодно покупать российскую нефть с большим дисконтом. Означает ли это, что Китаю на руку и напряжённость в отношениях России, Америки и Европы?
Алексей Мамычев: Вопрос с энергетическими и другими связанными темами принципиален для всех. Последний сегодня не столько драйвер экономического развития любой страны, сколько экзистенциальный вопрос, связанный с технологическими изменениями в мире. Мир на пороге масштабных социально-экономических и технологических изменений: цифровая трансформация общественных систем, смена одного технологического уклада на другой, кардинальные изменения в экономической, политической и социальной организации. Эти изменения, как отмечал наш президент, будут в мире проходить минимум ещё 15-20 лет. Соответственно, этот переход выдержат лишь те общества, у которых есть стабильный ресурсный источник (энергетический, экономический, социальный и так далее). Простой пример – научно-техническое развитие и цифровая трансформация общества невозможна без колоссальных энергетических и редкоземельных ресурсов. Здесь финансовые вопросы отходят на второй план. Страны, которые создают напряженность и не обладают необходимыми ресурсами, просто не дойдут до нового технологического уклада в качестве суверенных, целостных и стабильных общественных систем. Это то же самое, что отправляться в долгий путь, например, через пустыню, не обеспечив себя требуемыми запасами, моральной готовностью, переругавшись со всеми, кто может в пути помочь, подставить плечо. Мне кажется, именно в этом контексте нужно смотреть на выстраивание ресурсного обмена, формированию союзов или на создание постоянной напряжённости, конфликтности.
Кирилл Котков: Да, безусловно. Китаю это выгодно со всех сторон.
- Путин отправится в Китай. Каких договоренностей можно ожидать от грядущей встречи президента России и председателя КНР?
Алексей Мамычев: Считаю, что нам не нужно гадать, мы узнаем это после визита. Всякие спекуляции здесь излишне. Наша геополитическая традиция – это не пиар-акции, а ответственное выполнение договоренностей. Вот когда будут приняты решения, тогда можно их обсуждать. Как показывает российская дипломатическая практика (пример – встреча Путина и американского президента Дональда Трампа на Аляске), принятые договорённости массово не тиражируются, а реализуются. В Пекине будут приняты принципиально важные договорённости о совместном видении архитектуры будущего международного порядка, развитии ШОС, БРИКС+, соглашения по технологическим, энергетическим и другим совместным проектам. Думаю, обсуждаться будут действующие конфликты (военно-политические, тарифные и другие), а также потенциальные международные и региональные напряжённости, в том числе – на Ближнем Востоке. Давайте признаем: четыре дня для взаимодействия лидеров на таком высоком уровне – это масштабная по времени возможность обсудить и выработать общую стратегию, принять важнейшие решения.
Кирилл Котков: Главным результатом может стать сближение стран ШОС. То есть организация из «клуба любителей книжного чтения», по сути сырого проекта по сравнению с НАТО и ЕС, превратится в более полноценный блок, который объединяет страны, недовольные диктатом Запада во главе с США. Если такое произойдет – это действительно будет прорыв.
Ещё один из возможных сценариев – сближение Индии и Китая. Эти страны имеют противоречия, которые в основном касаются неурегулированного пограничного вопроса. Индия имеет хорошие отношения с западными странами, которые она не намерена портить. Но последние шаги Вашингтона толкают Нарендру Моди (премьер-министр Индии – прим. ред.) на сближение с Китаем. Скорее всего, пограничный вопрос просто отодвинут на потом. Напомню, что 27 августа начали действовать 50%-е пошлины, введённые администрацией президента США Дональда Трампа в отношении Индии за отказ прекратить закупки российской нефти. Конечно, КНР и Индия союзниками станут вряд ли, но улучшение отношений может быть…
- Могут ли китайский и российский лидеры обсудить газопровод «Сила Сибири — 2». О чем пойдет речь?
Алексей Мамычев: Думаю, этот вопрос будет обязательно обсуждаться. Выше мы говорили о важности ресурсного обеспечения технологического развития современных государств. Он сулит не только высокую финансовую выгоду, но и достаточно высокий геополитический потенциал. Поэтому, с большой степенью вероятности, он будет обсуждаться.
Кирилл Котков: Полагаю, что Китай снова будет отказываться от этого проекта, требуя поставок топлива по внутренним ценам, а фактически – бесплатно. Китай выдвинул свои условия. Они таковы, что Пекин сегодня может выкручивать руки Москве без особого ущерба для себя.
- Как бы вы прокомментировали вбросы о том, что КНР планирует отправлять миротворцев на Украину?
Алексей Мамычев: Вбросы и фейки нет смысла обсуждать. Любое внимание к таковым вбросам ещё больше разгоняет их в публичном пространстве, формируя искажённую реальность. Кому это выгодно тоже очевидно. Тем, кого Трамп в первый срок своего президентства назвал «трансатлантическая финансовая элита». Китай свою позицию чётко обозначил – такая отправка даже не обсуждалась.
Кирилл Котков: Это страшилка. К русской угрозе добавили китайскую угрозу.
- Продолжая тему страшилок… Издание Politico спрогнозировало пять войн, которые могут начаться в ближайшие пять лет. В их числе: Китай-Тайвань и Индия-Китай. Какой сценарий, по-вашему, наиболее вероятен?
Алексей Мамычев: Надеюсь, никакой! Помните у Чехова: если в первом акте на сцене появилось ружьё, то к последнему оно обязательно выстрелит. Тайвань с таким упорством и интенсивностью накачивали и продолжают накачивать оружием, а военный бюджет Тайваня исторически беспрецедентный, что сценарий такого конфликта нельзя не учитывать. Мое мнение – США сейчас не до Тайваня, а другие игроки вряд ли способны запустить данный конфликт. Хочется верить, что я не ошибаюсь.
Кирилл Котков: Сценарий Китай-Тайвань, на мой взгляд, наиболее вероятен. С Тайванем ситуация сложная, лучше бы всё осталось, как есть. Если Китай вернёт себе эту территорию, то получит нелояльное население. По аналогии – как бандеровцы на Западной Украине. Опыт Гонконга показал: в будущем плохо получается наладить эту коммуникацию.
- Си Цзиньпин заявил о необходимости построения справедливого миропорядка. Что значит рациональный мир по-китайски?
Алексей Мамычев: Россия и Китая уже давно являются главными архитекторами нового международного порядка в стремительно меняющейся геополитической реальности. Лидеры двух стран практически одинаково описывают образ справедливого миропорядка – это открытый и взаимосвязанный мир будущего, в котором никто и никогда не будет возводить искусственные барьеры на пути процветания народов и цивилизаций. Это мир уважения к цивилизационной специфике, без чужих образов и идеалов. Это плюралистичный мир свободной коммуникации и коллективных решений, а безопасность и стабильность построены на уважении всех. Практически справедливость на международной арене означает также равноправие и доступ всех к благам современного развития. Эти основные параметры справедливого мира постоянно звучат и в речи нашего Президента, и в выступлениях главы китайского государства.
Кирилл Котков: Официально Пекин отказывается от роли сверхдержавы, он позиционирует «не навязывание своей воли». Пекин выступает против однополярного мира. По факту Китай хотел бы выстроить такой миропорядок, где всё бы вращалось вокруг него. КНР стремится к этому аккуратно. Те страны, которые вписались в китайскую инициативу «Пояс и путь» уже на себе это ощутили: долговые ловушки, непрозрачные кредиты и кабальные условия для инвесторов.
- Трамп пообещал посетить КНР в этом году «или вскоре после». Американский лидер сказал это ради красного словца? Или у Вашингтона действительно есть свой секретный план на Пекин?
Алексей Мамычев: Думаю, что этот вариант нельзя не принимать в расчёт. Это будет сложно, но возможно. Не исключаю развитие такого сценария. Сложно, потому что такой визит может создать много негативных информационных поводов, как в самих США, так и в целом в евро-американской ойкумене. Однозначно такой визит негативно будут раскручивать противники Трампа. Когда мы говорим о возможном развитии такого сценария, имеется в виду, что Китай один из ключевых акторов международного порядка, который отстаивает, как бы это ни звучало неожиданно, схожую стратегию развития своей страны – государственно ориентированную: «нет ничего важнее Америки [Китая]», «сделаем Америку [КНР] снова великой». Это схожие стратегии, направленные на формирование промышленного, экономического, ресурсного, технологического потенциала своих государств, национальной ориентированности в принятии решений. В этом плане здесь больше совпадений по видению будущего, чем с представителями, например, британских или европейских элит.
Кирилл Котков: Главный секретный план США: изолировать Китай на международной арене. КНР должен, по мнению Вашингтона, быть окружен кольцом из враждебных (или на худой конец – нестабильных государств). Делая такие заявления, обе стороны просто хотят выиграть время, чтобы подготовиться к следующему витку противостояния.
- Любой китайский чиновник знает, что его могут расстрелять за злоупотребления. Недавно экс-законодателя провинции Хайнань Лю Синтай приговорили к казни за взятки на сумму 316 млн юаней. Можно ли считать китайское общество не коррумпированным?
Алексей Мамычев: Коррупция, это «вирус», которой распространился на весь мир. Нет ни одной страны, где этот вирус не поражает общественное тело. Вопрос в том, насколько действенна национальная вакцина, то есть как механизм государства и гражданские институции бороться с коррупционными отношениями, и какой уровень мздоимства в обществе. Если коррупцией поражены небольшая часть отношений, организм справится и выживет, если она повсеместна – общественное тело может погибнуть. В Китае свой государственно-правовой опыт превенции и борьбы с коррупционными проявлениями, он достаточно эффективный.
Кирилл Котков: Нет, нельзя. Хотя при Си Цзиньпине действительно очень сильно закрутили гайки в отношении чиновников и ограничили нецелевое использование госсредств. У нас ведь тоже постоянно сажают то одного губернатора, то другого, а толку мало, потому что сырьеномика провоцирует на коррупцию. Дело заключается именно в экономической составляющей. Если мы возьмем экономку, заточенную на производство высокотехнологичной продукции, то там воровать нечего. Пока Россия не изменит свою экономику, коррупция никуда не исчезнет.
В Китае уровень коррупции гораздо ниже, потому что у них не сырьеномика. Так что дело вовсе не в том, что «стращают расстрелами».
- Пекин официально объявил ИИ стратегическим ресурсом: его уже внедряют в агропром, ЖКХ, аналитику и госуправление и другие сферы. Развитие искусственного интеллекта в Китае — это вопрос суверенитета?
Алексей Мамычев: Развитие ИИ и других цифровых технологий – это «джин», которого уже выпустили, его обратно в амфору не спрячешь. Поэтому развитие данных систем, их внедрение во все сферы жизнедеятельности общества, формирование национальной технологической инфраструктуры – это не выбор, а необходимость для обеспечения суверенитета и национальной безопасности, экономической состоятельности государства и информационной защищенности своих граждан.
Кирилл Котков: Китай делает всё, чтобы не просто быть страной, обладающей наивысшей степенью реализации технологического суверенитета, но и государством, которое бы по минимуму зависело от сырья извне. Обратите внимание, как КНР развивает электромобили. Зачем? Чтобы опять-таки избавится от нефтяной зависимости. В будущем Китай будет всё меньше зависеть от сырья из России в связи с развитием элетромобилей, солнечных батарей и других альтернативных источников энергии. Ну, а развитие любых технологий – всегда было и будет вопросом суверенитета страны.
Комментарии